Подвал
Я точно не помню когда мы перебрались в подвал, но к 10 марта уже мало кто решался проводить ночь в своей квартире. Люди не спешили спускаться вниз. Приятного было мало. Холодно, сыро и вообще не очень.
Среди людей ходила одна расхожая фраза “подвал это братская могила”. Этим люди хотели сказать что подвал не годится в качестве бомбоубежища и все кто в нем находятся будут погребены под руинами своих домов. Лично я считал что это в абсолютном большинстве случаев имеет мало общего с реальными рисками остаться под завалами. Конечно, некоторые дома и правда не годились своими подвалами, но все же это было лучше чем ничего. Да и потом, чтобы превратить подвал в братскую могилу, нужно устроить обрушение всего дома, что путинские оккупанты, даже при всем желании сделать не могли. Кадры разрушенных мариупольских девятиэтажек облетели весь мир, особенно те что на улице Куприна. Они приняли на себя самое большое количество снарядов, но не один из этих домов не был обрушен полностью.
Дом в котором я сидел во время осады Мариуполя (Строителей 119/а) был пятиэтажным. По форме и размеру квартир он был типичной хрущевкой, но строили его как-то иначе. Не из кирпича, не из панелей, а из бетонных блоков. Четыре подъезда и в каждом при входе есть спуск в подвал. Я спустился в подвал с нашего подъезда и прошел через весь дом. Наш подвал вполне годился в роли бомбоубежища, четыре выхода, относительно сухо, есть вентиляция. А еще дом стоял в очень удачном месте. То что он был пятиэтажный – было уже само по себе хорошо. Плюс он был как бы спрятан за другими домами. Хуже всего было тем, кто жил в девятиэтажных типовых домах. Они были больше и принимали на себя гораздо больше прилетов.
Мы не спешили спускаться в подвал, но в соседних домах, то здесь то там были прилеты. Один прилет был непосредственно в соседнем подъезде. Хозяин спал в корридоре в прихожей, чудом не пострадал. В общем вероятность того что во время сна прилетит снаряд была уже слишком высока, и мы стали готовить место в подвале.
Спустившись вниз вместе – мы выбрали свободную нишу для себя, нанесли ковров, одеял и всего что могло отделить нас от холодной земли и согреть. Когда настало время спать мы стали укрываться всем что было, но этого едва хватало. Максимально свернувшись под одеялами, куртками и пальтами удавалось согреться. Но как только согрелся, обязательно что-то чесалось, например пятка. Высовываеш руку и чешешь, обязательно слезет какое нибудь из “одеял” и через время просыпаешься от того что чуствуешь что замерз, например в пояснице.
На нас было очень много одежды, в один из дней я обратил внимание что не снимал куртку уже пять дней, в ней я и спал и ходил днем. В моей сумке было еще достаточно одежды и это позволяло иногда переодеваться.
А еще достаточно остро стоял санитарный вопрос. Ночью мы запирали дверь подъезда и выйти в туалет на улицу было невозможно. По малой нужде люди ходили в унитазы, главное было сразу закрывать крышку. Если что посерьезней – ходили в туалет как космонавты, натягивали на унитаз пакет, потом выносили это на мусорку. Я даже представить не могу какой стоял смрад когда в мае месяце оккупационные власти стали убирать мусор. Что касается меня – я терпел, ходил в туалет раз в три дня, когда ходил навещать свою маму на проспект Лунина через посадку на приморском бульваре.
В общем последняя неделя до дня выезда прошла с ночевками в подвале. Мы не сидели там постоянно. Но снаружи было очень тревожно. Над городом постоянно кружили самолеты и по команде сбрасывали бомбы туда – куда им скажут. Одна бомба упала на моих глазах в школу номер девять. Судя по всему не сработал взрыватель, это было видно по уцелевшим стеклам на многих окнах. Другая авиабомба торчала у остановки на 1000 мелочей, тоже видать не разорвалась. Про артиллерийские удары и вовсе нечего говорить. Прилететь могло куда угодно когда угодно. Поэтому я часто спускался в подвал для того чтобы просто отдохнуть. Там я чуствовал себя в безопасности.
Вечером я читал вслух книгу. “Легенды Невского проспекта”, Веллер, самое подходящее что я нашел на книжной полке поднявшись в квартиру.