ИТК. Море-тюрьма.

Как-то раз на судне, сидели мы в Г-образном диванчике в каюте стармеха. На столе стояла бутылка виски, пепельница, сигареты и возможно какой-то закусон. Повод выпить был хороший – я ехал домой после 5 месяцев нахождения на борту. 5 месяцев на линии Австралия-Китай, пять рейсов за которые мы перевезли ровно один миллион тонн. Весь контракт я не пил и не курил. Многие из-за этого смотрели на меня как-то подозрительно. Как мне сказали позже – думали что я какой-то свидетель иеговы или что-то вроде того. Но в этот день я сдал дела новому старпому и решил расслабиться и черт возьми выпить.

Разлили и подняли рюмки-стаканы и старший механик по имени Владимир говорит тост-шутку: “Сегодня мы провожаем из нашего ИТК наших орлов”. Я очень хорошо это запомнил. ИТК – исполнительно трудовая колония.

Всю жизнь я гнал из своей головы любые аналогии работы на судне с отсидкой в тюрьме. Но черт возьми они то и дело в эту голову возвращаются, вопрос почему. Очевидно потому что на судно, как и в трудовую колонию люди попадают на какое-то время и работают и живут в жестко регламентированных и ограниченных условиях. На судне ты вроде бы как в любой момент можешь сказать – что ты выходишь, но в таком случае недели и месяцы которые ты уже провел здесь – теряют всякий смысл. Ловушка безвозвратных потерь – ты не заработал денег, а ведь именно за этим ты шел в море.

Что в колонии, что на борту ты лишен свободы перемещения. Есть три места где ты обитаешь: рабочее место, место сна и отдыха и место приема пищи. Выход за пределы колонии/судна невозможен.

Единственное пространство в котором свободно перемещаются люди что в колонии что на судне – это свои мысли. Для того чтобы их тригеррить используются разные искусственные изображения, звуки и текст. Это вся твоя свобода пока ты здесь.

Написав то, что написано выше, я загуглил “исправительно-трудовая колония” в ютубе, посмотрел пять минут одного из видео в выдаче и понял – что коренным различием ИТК от судна является то, что хоть в ИТК и попадают порядочные люди, но все равно, в массе своих, заключенные это сборник человеческого мусора, а на судно все-таки есть отбор. Чтобы получить все необходимые документы – нужно быть достаточно законопослушными и последовательным – что не свойственно уголовникам. Это кстати натолкнуло меня на мысль, что когда сажают в тюрму – лишение свободы это не само наказание – наказание это компания в которой придется все эти годы провести.

На судне платят зарплату, в колонии нет (какие-то копейки которые иногда положены заключенным за труд не в счет). На судне есть зарплата которой и заманивают людей для того чтобы они проводили свою жизнь здесь, на борту.

Если бы не человечесий мусор, сволочизм и другие мерзкие явления которые определяют жизнь в тюрьме, и если бы заключенным платили за труд в 4 раза больше чем на воле – то исполнительно-трудовая колония вовсе не выглядела бы страшным местом, а была похожа на работу моряка.

Море – тюрьма. Давно уже в моей голове вертится сочетание этих двух слов. Выбрал бы ли я эту профессию если бы считал ее тюрьмой? Конечно нет. Когда же она ей стала?

Когда мне было 20 лет, мне казалось что впереди еще очень много лет и я все, прям все успею. Так устроена человеческий мозг, мы ценим то, чего мало или то что есть в ограниченных количествах. Учась на моряка, в моей голове не было никаких раздумий о том, что один поход в море, это один год жизни (плюс-минус это так). Я не думал и не представлял то, как буду год за годом, на 5-8 месяцев в году выпадать из социума в котором вырос, буду все больше от него отдаляться. Мне думалось о том, что я увижу мир, познакомлюсь с кучей интересных и качественных людей, займу свое место среди них, заработаю кучу денег и куплю себе все что захочу, и главное – меня будут уважать.

В Августе 2003 года, мы вышли из судоремонтного завода в Мариуполе, где прошли первые три месяца моего первого контракта и пошли на Румынию через босфор. Мраморное море, дул восточный ветер и была высокая волна. Я отстоял вахту с восьми вечера до полуночи вместе с третьим помощником и спустился к себе в каюту, выкурил сигарету и лег спать. Не спалось. Я смотрел в подволок, слышал как шумят попутные волны и понял что мне как-то тоскливо. “А ведь это теперь твоя жизнь чувак” – сказал я сам себе в слух. Еще через пол часа я заснул. Разбираться в своих дискомфортных ощущениях не стал. Массовая популярная психология тогда была не в моде.

Время шло, и лет проведенных на флоте становилось все больше – незаметно перевалило за тридцать и уже приближаюсь к сорока и лет которых в переди осталось на 20 лет меньше. В 20 раз больше я стал ценить отведенное время, потому как осознал и прочуствовал ограниченность и хрупкость жизни человеческой. Все чаще стал задумыаться о той цене – которую платишь за относительную финансовую свободу, о том как просто мы тратим доллары которые выменяли на месяцы жизни на берегу.

Уже 8 лет как достиг нынешней зарплаты, и она больше не повышается, а скорей наоборот, за счет инфляции она стала меньше. Ограничения и требования на рынке судоходства стали в разы жестче. Опция – посмотреть мир – отключена. Чем больше развивалась судоходная отрасль – тем меньше нам оставалось смотреть мир, а ковид окончательно это все добил. В сухом остатке: зарплаты меньше, требований больше, свобод меньше, впечатлений почти нет, моряки после рейса едут за границу туристами. Дожили.

Судно ни в коем случае не равно тюрьме – но порой ты видишь в морской жизни черты этой самой тюрьмы. Видя все эти ограничения и лишение моряков элементарных человеческих прав и свобод – безсильно ругаешься, очередной раз думаешь как собраться и сделать что-то такое, чтобы тебе больше не пришлось ходить в море ради денег.

Возможно кто-то скажет мне – “Тимур, ты зажрался, на берегу у людей и вовсе жизнь собачья”. Возможно, но стремление к свободе и познанию пальцем не зажмешь.

ОГЛАВЛЕНИЕ